Помните: ничто, кроме души, не достойно восхищения, а для великой души все меньше ее.

Сенека

Нерон Клавдий Цезарь Август Германик имя при рождении Луций Домиций (Родился 15 декабря 37 г. – умер 9 июня 68 (30 лет); годы правления 54–68 гг.)

Род Домициев - старинный род, многие из этого рода были консулами, почти все мужчины из Домициев славились как военными подвигами, так и высокомерием и жестокостью. Отец Нерона имел репутацию мелочного сварливого скупца. За десять лет брака его жена Агриппина Младшая родила ему единственного сына - как считается, беременность была запланирована: многие богатые семьи, что бы не дробить состояние, старались иметь только одного сына, прерывая нежелательные беременности. Во время родов Агриппине сделали кесарево сечение.

После кончины отца и ссылки Агриппины маленький Луций Домиций был отправлен жить к своей тетке. Но эта детская полуссылка продолжалась недолго: после убийства Калигулы Агриппина была прощена, а Клавдий возвратил ее маленькому сыну его наследство.

Вне всякого сомнения, к тому моменту, как известный оратор и философ Луций Анней Сенека стал воспитателем Нерона, характер будущего тирана уже сформировался. Однако наверняка философ лелеял тщеславную мечту своим влиянием обуздать страсти и вырастить из зверя примерного (или хотя бы приемлемого) правителя. Оратор в Риме, кажется, что он может все или почти все. Известному философу нетрудно покорить воображение юноши, ученику захочется следовать поучениям учителя. Но философ не способен изменить душу воспитанника. Довольно скоро желание подражать учителю пропадет.

Конечно, Агриппина расчищала дорогу к власти не только для своего сына, но и для себя. Может быть, она считала, что юный Нерон будет более легок в управлении, чем Клавдий. Странная иллюзия. Но Агриппина совершила ошибку, стараясь заниматься не только политическими делами, но и вмешиваясь в личную жизнь сына. Она была против его увлечения сценой, против новой любовницы Акте. 17-ти летний юноша редко находит общий язык с родителями. В особенности, если сын упрямец, а у матери такой властолюбивый непреклонный характер, как у Агриппины. Как правило в Риме родительская власть заставляла подчиниться любого. Но в данном случае Нерон стоял выше матери. Он - принцепс. Нерон не хотел играть вторую роль.

Ссоры случались одна за другой. Агриппина решила припугнуть сына и начала поддерживать Британника в его притязаниях на престол, посчитав, что после такого демарша Нерон станет более уступчивым и покорным. Результат превзошел все ожидания. Накануне своего совершеннолетия Британника отравили. Официально было объявлено, что сын Клавдия скончался от эпилептического припадка. Бурр и Сенека не знали о готовящемся убийстве. Какое разочарование! Сенека так старательно лепил из ученика мудрого правителя. И вдруг этот правитель (прошло только несколько месяцев со дня его прихода к власти) показывает звериные клыки.

Неужели ничего не вышло? Но ведь столько сил было положено! Что же в такой ситуации делать философу: повернуться и уйти? Но, если постараться, смерть Британника возможно оправдать. Одна держава, один правитель, двусмысленности быть не должно. Надо лишь позабыть о таком понятии, как добродетель. Всего лишь добродетель, выше которой нет ничего, как считали стоики. Так или не так рассуждал Сенека - неизвестно. Но он остался подле Нерона.

Агриппина не смирилась, продолжала упрекать сына, продолжала интриговать. Нерон лишил ее охраны и выселил из дворца. Уже тогда он подумывал об убийстве матери. Но Бурр и Сенека воспротивились и даже постарались примирить Нерона с матерью.

Как бы ни был ничтожен и порочен Нерон, конечно, влияние учителя не прошло бесследно. Он хотел следовать советам, которые давал ему философ, он желал быть добродетельным, потому как «истинное счастье заключается в добродетели», «высшее благо в совершенстве духа» (Сенека).

И пусть порыв этот чисто внешний, похожий на наведенный магнетизм, но Нерон поступал так, как учил учитель, и, услышав в театре жалобы народа, тут же захотел отменить все непрямые налоги. Сенека возражал: «А как же финансы и доходы государства?» «А как же добродетель!» - скорей всего воскликнул прилежный ученик. Но ведь учитель, произнося свои сентенции, всегда держал в уме поправку на обстоятельства. Значит, все - вранье? И нет ни добродетели, ни совершенства духа, и отныне все дозволено! Все выученные уроки про добродетель - в мусорную корзину, и можно делать все, что душа пожелает?! А душа жаждет отнюдь не добродетели. Впрочем, учитель может говорить все, что хочет - он уже изрядно поднадоел властительному ученику.

Но пока философ пусть еще занимается делами государства, продолжая рассуждать о пределах добра и зла, - тем больше времени для забав останется Нерону.

58 год - Нерон завел роман с Поппеей Сабиной, женщиной необыкновенной красоты, женой его приятеля Отона. Поппея - не вольноотпущенница Акте, она хотела быть женой императора. Однако Агриппина резко выступила против развода с Октавией. Тогда Нерон решает избавиться от матери самым простым способом, то есть убить. Сенека и Бурр ему в этом деле не помощники. И Нерон обратился к Аникету, занимавшему должность префекта флота. Аникет предложил построить саморазрушающийся корабль и утопить Агриппину. Спору нет, план оригинальный, однако техника подвела. Нерон отмечал Большие Квинкватрии в Байях. Агриппина, попрощалась с сыном, села на корабль. Как было задумано, корабль разрушился, но не до конца. Агриппина смогла выплыть и укрылась на своей вилле.

Нерон был в ужасе. Он призвал Сенеку и Бурра и попросил у них совета: что делать. Положение в действительности было критическим. За матереубийство в Риме полагалась смерть. Но вряд ли при новом правителе воспитателя убийцы и начальника его гвардии ждало блестящее будущее. Бурр, однако, отказался пустить в ход преторианскую гвардию. Пусть Аникет сам доделывает грязное дело, которое с таким успехом провалил. И вот уже почти не скрываясь, на глазах у толпы зевак, прослышавших о ночном кораблекрушении, убийцы отправились на виллу матери Нерона. Встретив убийц, Агриппина якобы предложила пронзить ее чрево, породившее чудовище, - одна из тех красивых фраз, которыми так любили украшать свои анналы римляне.

После убийства наскоро придумали оправдание: якобы Агриппина попыталась убить сына, а когда ничего не вышло, покончила с собой. Сенека составил оправдательное письмо, которое император отправил из Неаполя в сенат. После погребения Бурр велел центурионам и трибунам преторианской гвардии поздравить Нерона с тем, что он так счастливо избежал покушения.

В скором времени смерть Бурра нарушила альянс Бурр-Сенека. Тигеллин стал одним из двух префектов претория. Вторую должность занял Фений Руф. Два процесса об оскорблении величия пришлись на начало 62 год. Правда, Нерон собирался проявить милосердие, заменив осужденному сенатору Антистию Сосиану казнь на изгнание с конфискацией имущества. Однако сенат по настоянию Тразеи Пета и сам принял решение о смягчении приговора и замене смертного приговора изгнанием. Император рассердился: его лишили возможности проявить милосердие.

Но не наказывать совсем человека за то, что он всего то в кругу друзей прочел дерзкие стишки про императора, на это милосердия Нерона не хватило. Сенека просил об отставке, но ему было отказано. Он хотел возвратить подарки императора - Нерон их не принял. Еще на протяжении двух лет Сенека будет якобы рядом со своим воспитанником, но потом удалится от двора (ибо теперь это двор истинного монарха) и будет жить как затворник, пока ученик не прикажет учителю умереть.

Теперь места Бурра и Сенеки в сердце Нерона заняли Тигеллин и Поппея. Эти двое своим возвышением были обязаны исключительно императору. В особенности это касается Тигеллина. Человек самого низкого происхождения, благодаря приятной наружности он втерся в доверие и стал вхож в дома Агриппины и Ливиллы (сестер Калигулы), жил с ними, не забывая ублажать и их мужей, был выслан, вернулся, занялся разведением скаковых лошадей, что помогло ему снискать дружбу юного Нерона. Карьера, довольно странная для префекта претория, начальника преторианской гвардии.

Поппея, женщина удивительной красоты, янтарные волосы которой казались необыкновенными (обычно римляне были темноволосыми), она была как минимум на шесть лет старше императора, имела от первого мужа Криспа сына (его потом Нерон приказал утопить). С Криспом Поппея развелась и вышла замуж за Отона. Чтобы Отон не мешал любовникам, принцепс отправил второго супруга Поппеи управлять Лузитанией.

62 год - Нерон решил развестись с Октавией, чтобы жениться на Поппее. Решение это произвело неожиданный эффект: возмущенная толпа ворвалась во дворец, потребовала устранения Поппеи и протестовала против развода Нерона с Октавией. Но Поппея не собиралась уступать: она убедила тирана, что этот бунт затеян клиентами и рабами Октавии. Нелюбимую супругу, женщину скромную и тихую, обвинили в любовной связи с Аникетом и измене, отправили на остров Пандатерию, где ей насильно вскрыли вены, пытаясь представить ее смерть самоубийством.

Удивительная вещь: Нерон как человек не был кровожадным. Светоний рассказал такой случай: когда Нерону принесли на подпись указ о казни преступника, он воскликнул: «О, если бы я не умел писать!» На Марсовом поле он выстроил амфитеатр с каменным цоколем, отделанным мрамором. На деревянном каркасе сверху был натянут тент голубого цвета, усыпанный звездами. В этом амфитеатре он устроил игры, но не позволил убить ни одного гладиатора, даже из преступников. Однако лишь только речь заходила о собственной шкуре, император терял голову от страха и превращался в кровожадного монстра.

Одним из самых таинственных событий его правления является большой пожар Рима в 64 году. Уже не раз современные историки пытаются опровергнуть слух, что Город был подожжен по приказу императора, а сам он, стоя на возвышении, распевал песнь собственного сочинения «Крушение Трои», глядя на пожар (акведук, на котором он стоял, довелось изъять из легенды, потому что с него пожар не было видно). Вообще забава с поджогом столицы больше подошла бы Калигуле с его страстью к неожиданным выходкам и садистским шуточкам. Но всем были известны мечты Нерона перестроить грязный и хаотично застроенный Рим.

К тому же Нерону не хватало места для возведения нового дворца. И хотя пожар начался и возобновился совсем не в том месте, где потом был сооружен Золотой дом, хотя от огня пострадали в первую очередь собственные постройки принцепса, все равно слухи о поджоге появились сразу после пожара, потому как кого-то надо было обвинить в таком ужасном несчастье. После начала строительства грандиозного Золотого дома слухи только усиливались.

Вспомним Тиберия: он раздал огромные суммы пострадавшим, когда выгорел один Авентинский холм. Известным политическим деятелям, а затем императорам положено было строить в столице общественные здания, возведение собственных покоев не добавляло им популярности. Нерон же, начав грандиозное строительство личной резиденции, а не общественного здания, вызвал у римлян ненависть. Так что ему пришлось срочно искать кого-то, на кого можно было свалить свою вину. Нашлась подходящая секта, которая жила обособленно и не признавала римских богов и римских обычаев. Тацит утверждает, что это были христиане. Немногочисленных членов секты казнили самым изощренным способом. Однако зверства не прибавили императору любви, а вызвали только сочувствие к казненным.

У принцепса была одна страсть - страсть к искусству. Он желал петь и выступать на сцене. Если бы он родился в бедной незнатной семье, то прожил бы жизнь счастливого человека, став актером. Срывал бы аплодисменты, получал бы от покровителей подарки и тайком пробирался в спальни знатных матрон. Однако мать сделала его принцепсом. Для знатного римлянина выступление на сцене считали позором. То, что принцепс поет на сцене, приводило римлян в ужас. Напрасно император старался изменить отношение римлян к искусству - слава певца не могла равняться в глазах жителей Рима со славой политического деятеля или полководца.

Вначале Нерон, уступая старым обычаям и традициям, не отваживался появляться перед публикой и выступал лишь в своем частном цирке и на сцене частного театра. Однако ему было этого мало. Избавившись от опеки Сенеки и Бура в 64 году, принцепс решил выйти и на сцену. Для первых выступлений он выбрал Неаполь - греческий город на италийских землях, где римляне как правило ходили в греческом платье и где допускалось многое, чего нельзя было делать в Вечном городе. Здесь, в Неаполе, проводились священные греческие игры.

Зрителями первого выступления императора Нерона стали жители Неаполя и окрестных городков, приехавшие в город александрийцы и преторианцы принцепса. И хотя театр рухнул после того, как его покинули актеры и зрители, Нерон был в восторге от своего дебюта.

65 год - возник первый серьезный заговор против императора. Принцепса должны были убить во время состязаний колесниц в Большом цирке 19 апреля 65 года. Принцепсом заговорщики планировали сделать Гая Кальпурния Пизона, происходившего из знатной семьи и пользовавшегося большой популярностью. В заговоре приняли участие сенаторы, всадники, трибуны и центурионы преторианской гвардии и один их префектов претория Фений Руф. Но никакой поддержки в легионах, стоящих в провинциях, у заговорщиков не было. Считается, что одной из причин заговора было желание принцепса выступить на римской сцене во время Нероний - игр, учрежденных императором в честь самого себя.

Но в заговоре принимали участие слишком много народа. Вольноотпущенник одного из сенаторов донес на своего хозяина. Заговорщики, уже зная, что об их замыслах стало известно императору, не отважились на активные действия и начали закладывать друг друга. Вместе с заговорщиками были казнены и невиновные. Верней, их вина была только в том, что принцепс их ненавидел. Согласитесь, это огромное преступление - заслужить ненависть тирана. Неизвестно, принимал ли Сенека участие в заговоре, но он был вынужден по приказу Нерона покончить с собой.

Итак, заговор Пизона провалился, а тиран готовился выступать на сцене. Сенат был в ужасе. Римский император на сцене! Желая избежать позора, сенаторы хотели заранее предоставить принцепсу все возможные награды. Но он отказался. Император хотел выступить лично, услышать гром аплодисментов и насладиться восторгом зрителей. И он выступил. Префекты преторианцев несли его лиру, а солдаты приказывали зрителям аплодировать. После этого тиран начал появляться перед зрителями куда чаще, выступал он и как возница на арене Большого цирка.

Тиран был на вершине блаженства. Но тут умерла красавица Поппея. Она была беременной, и на ее нерожденного ребенка Нерон возлагал большие надежды. Которым не суждено было сбыться. Император устроил любимой супруге пышные похороны, ее тело не сожгли, а забальзамировали по восточному обычаю. После чего тиран возобновил преследования «участников заговора». Ну а для того, чтобы заглушать тоску по любимой жене, он сделал евнухом юного вольноотпущенника и жил с ним.

Но разве римляне могли оценить по достоинству таланты императора? Только греки могут слушать, только жители Эллады понимают толк в музыке и пении, только греки достойны Нероновых стараний.

И император отправился на гастроли в Грецию. Ради принцепса перенесли дату Олимпийских игр, и не только - все игры, которые проводились в Греции, теперь провели в один год, чтобы Нерон мог выступить на всех и на всех получить венки. В Олимпии, управляя упряжкой из десяти лошадей, император не справился с управлением и вывалился из колесницы. Его тут же посадили назад. Но он так сильно расшибся, что не мог принимать участие в скачках. Однако победа все равно была присуждена ему. Принцепс очень серьезно относился к своим выступлениям и сильно волновался: наградят его или нет. Но переживал он напрасно: победу всегда присуждали только ему.

Греки угодничали не зря. Уезжая из провинции, он подарил Греции свободу (дарение свободы во второй раз сильно походило на фарс). Свобода была подарена, разумеется, не в прямом смысле: Ахайя по-прежнему оставалась в составе Римского государства, но император освободил Грецию от налогов, что в принципе было не такой уж маленькой милостью. Заметим в скобках: при Веспасиане этой милости греки лишились.

Возвращение тирана в Рим было похоже на триумф, только триумф не военный, а театральный. В пурпурных одеждах и в олимпийском венке, держа в руках пифийский венок, Нерон въехал в столицу на триумфальной колеснице Августа. Но въехал не через триумфальную арку, а через пролом в стене, как подобает греческому победителю на священных играх. Перед ним несли венки со списком его побед и песен. Позади, вместо легионеров, шли его хлопальщики. Процессия пришла к храму Аполлона на Палатине. На всем пути люди кропили дорогу шафраном, подносили принцепсу ленты, певчих птиц и сладости. Полученные венки Нерон повесил в своей спальне возле ложа и там же поставил свои статуи в облачении кифареда.

Тиран давно уже жил в вымышленном мире, его интересовали только театральные выступления. Услышав об опасности, о мнимом или подлинном заговоре, он наносил жестокие удары, казня недругов и бывших друзей за малейшее подозрение, и снова погружался в свой условный, так и хочется сказать «театральный» мир.

Ни один военачальник тех времен не чувствовал себя в безопасности. Самый талантливый из полководцев той эпохи Корбулон был вызвал к Нерону и получил приказ заколоться. Два других - братья Скрибонии - тоже, прибыв к принцепсу, получили приказ покончить с собой.

Так что рано или поздно кто-то из военачальников, опасаясь за свою жизнь и располагая войсками, должен был поднять мятеж. Но первым взбунтовался Гай Юлий Виндекс, правитель Лугдунской Галлии, не имевший ни одного легиона. Но он понадеялся на помощь своего коллеги, правившего Ближней Испанией, Гальбы, у которого в распоряжении был один легион. Гальба поначалу колебался, но потом, решив, что ему правление Нерона ничего хорошего не сулит, решил выступить против тирана.

Когда пришло известие о восстании Виндекса, император придумал неожиданный способ борьбы с восставшими: он хотел отправиться в Галлию, выйти одному и без оружия к воинам Виндекса и долго плакать перед ними. Такая патетическая сцена должна образумить бунтарей. А на следующий день принцепс исполнит победную песнь, и все уладится таким вот необычным путем. Тиран отправился сочинять песнь, на которую возлагал такие надежды.

Но в скором времени пришло известие о действиях Гальбы, и Нерон упал в обморок. Правда, вскоре Виндекс был разбит и погиб в сражении с наместником Верхней Германии. Но тут же последовала новая цепь измен. Тигеллин был болен и не мог прийти на помощь своему императору. А второй префект претория Нимфидий перешел на сторону Гальбы, суля преторианцам большие награды. Сенат, понимая, что наконец может рассчитаться с Нероном за все «художества», в том числе за свои постоянные страхи и унижения, объявил императора врагом отечества и приговорил к смертной казни.

Император Нерон укрылся на вилле в предместьях Рима. Только четверо вольноотпущенников остались со своим господином. Когда император узнал, что погоня рядом, с помощью одного из них Нерон покончил с собой. Перед смертью он произнес свои знаменитые слова: «Какой великий артист погибает!»

М. Алферова

КЛАВДИЙ ТРИБУН

Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО".

Клавдий Трибун (+ 283), мученик.

Ему были отданы на мучения святые Хрисанф и Дария, но, пораженный их мужеством, он обратился и принял Христианство вместе с женой Иларией и сыновьями Иасоном и Мавром. Когда весть об этом дошла до императора Нумериана (283-284), то он приказал всех их казнить. Мученик Клавдий был утоплен в море.

Использованные материалы

http://days.pravoslavie.ru/Life/life673.htm

ДРЕВО - открытая православная энциклопедия: http://drevo.pravbeseda.ru

О проекте | Хронология | Календарь | Клиент

Православная энциклопедия Древо. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое КЛАВДИЙ ТРИБУН в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• КЛАВДИЙ в Цитатнике Wiki:
  Data: 2008-01-05 Time: 17:50:42 * Не говори всегда что знаешь, но знай всегда что …
• ТРИБУН
  НАРОДНЫЙ - см НАРОДНЫЙ ТРИБУН …
• КЛАВДИЙ в Библейской энциклопедии Никифора:
  см. Кесарь Клавдий …
• КЛАВДИЙ в Кратком словаре мифологии и древностей.
• КЛАВДИЙ в Словаре-справочнике Кто есть кто в Античном мире.
• КЛАВДИЙ в Литературной энциклопедии:
  (англ. C16wdius) - центральный персонаж трагедии У.Шекспира «Гамлет» (1602). В основе пьесы - средневековая скандинавская сага о принце Амлете, описанная …
• КЛАВДИЙ в Большом энциклопедическом словаре:
  (Claudius) (10 до н. э. - 54 н. э.) римский император с 41 из династии Юлиев-Клавдиев. Заложил основы имперской бюрократии, …
• КЛАВДИЙ
  (полное имя Тиберий Клавдий Нерон Германик) (Tiberius Claudius Nero Germanicus) (10 до н. э., Лугдунум,- 54 н. э.), римский император …
• ТРИБУН
  [латинское tribunus] i) в древнем риме должностное лицо, на обязанности которого лежала защита прав плебеев, впоследствии права трибуна были весьма …
• ТРИБУН в Энциклопедическом словарике:
  а, м., одуш. 1. ист. В Др. Риме: высшее должностное лицо, осуществлявшее преимущественно военные функции, а также защищавшее права плебеев …
• ТРИБУН в Энциклопедическом словаре:
  , -а, м. (высок.). Общественный деятель - блестящий оратор и публицист. Пламенный т. Народный …
• КЛАВДИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  КЛ́АВДИЙ (Claudius) (10 до н.э.- 54 н.э.), рим. император с 41 из династии Юлиев - Клавдиев. Заложил основы имперской бюрократии, …
• КЛАВДИЙ в Словаре Кольера.
• ТРИБУН в Полной акцентуированной парадигме по Зализняку:
  трибу"н, трибу"ны, трибу"на, трибу"нов, трибу"ну, трибу"нам, трибу"на, трибу"нов, трибу"ном, трибу"нами, трибу"не, …
• КЛАВДИЙ
  Римский …
• ТРИБУН в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
  Выдающийся …
• ТРИБУН в Новом словаре иностранных слов:
  (лат. tribunus) 1) название некоторых должностных лиц в Др. Риме, напр, народные трибуны, которые охраняли права плебеев от посягательств …
• ТРИБУН в Словаре иностранных выражений:
  [лат. tribunus] 1. название некоторых должностных лиц в др. риме, напр, народные трибуны, которые охраняли права плебеев от посягательств патрициев; …
• ТРИБУН в словаре Синонимов русского языка:
  деятель, оратор, …
• КЛАВДИЙ в словаре Синонимов русского языка.
• ТРИБУН в Новом толково-словообразовательном словаре русского языка Ефремовой:
  м. 1) Название некоторых должностных лиц в Древнем Риме. 2) а) Общественный деятель, выдающийся оратор и публицист. б) разг. Тот, …
• ТРИБУН
  трибун, …
• КЛАВДИЙ в Полном орфографическом словаре русского языка:
  Клавдий, (Клавдиевич, …
• ТРИБУН в Орфографическом словаре:
  триб`ун, …
• ТРИБУН в Словаре русского языка Ожегова:
  общественный деятель - блестящий оратор и публицист Пламенный т. революции. Народный …
• КЛАВДИЙ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  (Claudius) (10 до н. э. - 54 н. э.), римский император с 41 из династии Юлиев-Клавдиев. Заложил основы имперской бюрократии, …
• ТРИБУН в Толковом словаре русского языка Ушакова:
  трибуна, м. (латин. tribunus). 1. Название различных государственных и общественных должностных лиц в древнем Риме, первонач. начальник над трибой (истор.). …
• ТРИБУН в Толковом словаре Ефремовой:
  трибун м. 1) Название некоторых должностных лиц в Древнем Риме. 2) а) Общественный деятель, выдающийся оратор и публицист. б) разг. …
• ТРИБУН в Новом словаре русского языка Ефремовой:
  м. 1. Название некоторых должностных лиц в Древнем Риме. 2. Общественный деятель, выдающийся оратор и публицист. отт. разг. Тот, кто …
• ТРИБУН в Большом современном толковом словаре русского языка:
  м. 1. Название некоторых должностных лиц в Древнем Риме. 2. Общественный деятель, выдающийся оратор и публицист. 3. разг. Тот, кто …
• ФИЛОРОМ ТРИБУН
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Филором или Филор (+ 307), трибун, мученик. Память 4 февраля. Св. Филором занимал …
• КЛАВДИЙ РИМСКИЙ, САНОВНИК в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Клавдий Римский (+ 295), родственник и сановник императора Диоклетиана, мученик. Память 11 августа …
• КЛАВДИЙ РИМСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Клавдий Римский (+ ок. 287), начальник тюрем Рима, мученик. Память 18 декабря. После …
• КЛАВДИЙ КОРИНФСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Клавдий Коринфский (+ 251), мученик. Память 31 января, 10 марта. Святые мученики …
• КЛАВДИЙ КИЛИКИЙСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Клавдий Киликийский (+ 285), мученик. Память 29 октября. Святые мученики Клавдий, Астерий, …
• КЛАВДИЙ II
  Марк Аврелий Валерий Римский император в 268-270 гг. Род. ок. 214 г. Умер 270 г. Клавдий происходил из незнатного иллирийского …
• КЛАВДИЙ I в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии.
• CLAUDII в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  КЛАВДИИ, первоначально сабинский род, который в 6 в. до Р. X. с главой своим Аттой Клавзом (Atta Clausus) переселился в …
• КЛАВДИЙ II, МАРК АВРЕЛИЙ ВАЛЕРИЙ в биографиях Монархов:
  Римский император в 268—270 гг. Род. ок. 214 г. Умер 270 г. Клавдий происходил из незнатного иллирийского рода (впрочем, было …
• КЛАВДИЙ I, ТИБЕРИЙ ДРУЗ НЕРОН ЦЕЗАРЬ ГЕРМАНИК в биографиях Монархов.
• ШЕНФЕР КЛАВДИЙ ИППОЛИТОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Клавдий Ипполитович , советский электротехник, академик АН СССР (1932; член-корреспондент 1931). …
• КЛАВДИЙ, РИМСКИЙ ИМПЕРАТОР в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона.
• АППИЙ КЛАВДИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  децемвир из рода Клавдия (см. Клавдий), в 452 г. до Р. Х. сделан консулом, в 451 г. избран в число …
• РИМ, ГОРОД*
• КЛАВДИЙ, РИМСКИЙ ИМПЕРАТОР в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.
• АППИЙ КЛАВДИЙ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  - децемвир из рода Клавдия (см. Клавдий), в 452 г. до Р. Х. сделан консулом, в 451 г. избран в …
• НАРОДНЫЙ в Словаре экономических терминов:
  ТРИБУН (ПЛЕБЕЙСКИЙ ТРИБУН) (лат. tribuni plebis) - в Древнем Риме - высшее выборное должностное лицо из плебеев (с начала V …
• АВРЕЛИИ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Aurelii АВРЕЛИИ, имя одной плебейской gens, из членов которой выдаются: 1) С. A. Cotta, счастливо сражался в качестве римского полководца …
• HELVII в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  ГЕЛЬВИИ, I) галльский народ на правой стороне Роны, приблизительно напротив устья реки Исары, занимавшийся с успехом виноделием. Главный город гельвиев …

До публикации книги Роберт Грейвса «Божевственный Клавдий и его жена Мессалина» император Клавдий (10 г. до н.э. - 54 г. н.э.) был, вероятно, наименее известным персонажем изо всей династии Юлиев Клавдиев, правившей с 31 года до н.э. до 68 года н.э. Сильные личностные качества Августа и Тиберия и сумасбродства Калигулы, его предшественника, и Нерона, его наследника, сделали Клавдия второстепенным персонажем. Этому также поспособствали свидетельства таких историков как Тацит и Светоний, которые в своих трудах представили императора как человека крайне слабого и подверженного чужому влиянию.

Книга Грейвса в некоторой степени возродила образ Клавдия: в ней он предстал человеком талантливым и мудрым, вынужденным прикрываться мнимой глупостью сначала для того, чтобы не привлекая к себе лишнего внимания, сохранить себе жизнь, потом же для того, чтобы избежать ловушек, расставленных его многочисленными врагами.

Несмотря на то, что Светоний в своих трудах выставляет Клавдия полнейшим глупцом, описанные им факты говорят сами за себя: Клавдий был необычайно талантлив и лишь обстоятельства заставили его скрывать свой истинный потенциал. В этом, возможно, он повторил пример Марка Юлия Брута, основателя Римской республики, который, согласно Ливию, «прикинулся душевнобольным, когда узнал, что многие римские патриции, и среди них его собственный брат, были умерщвлены Таркинием».

Несомненно всё же, что Клавдий страдал неким заболеванием, которое помогло ему имитировать слабоумие. Согласно описаниям Светония, у Клавдия были очень слабые колени, что сказывалось на его походке, кроме того у императора был неприятный смех, в разговоре он заикался и тряс головой, а когда гневался, изо рта у него шла пена.

Подробный анализ симптомов Клавдия наводит на мысль, что император страдал болезнью Литтла, разновидностью двустороннего детского паралича, при котором ноги поражаются сильнее, чем руки, но никак не сказывающемся на умственном развитии. Возможно также, что вышеописанные симптомы были последствиями перенесённого менингита.

Какими бы ни были имевшиеся у Клавдия недуги, по всей видимости, они являлись последствиями перенесённой им в детстве болезни, и послужили, в свою очередь, причиной тому, что Клавдий долгое время был отлучён от политической жизни. Даже труды, опубликованные Клавдием в юности, и ставшие началом его кропотливой работы в качестве историка, не принесли ему должного признания.
Невзирая на ясный ум юноши, прекрасное владение латинским и греческим и его дружбу с такими светилами как Тит Ливий и Асиний Поллион, окружающие продолжали считать, что физические недуги сказались и на его разуме. Так, к примеру, мать Клавдия, Антония, укоряя кого-либо в скудоумии, говорила: «Он так же глуп, как мой сын Клавдий». Остальные члены семейства также всячески насмехались над будущим императором. Один лишь Август, похоже, имел расхожее мнение, с удивлением наблюдая за тем, как удивительно складно декламировал этот заика.

Ситуация немного изменилась с восшествием на престол Тиберия, от которого Клавдий стал получать кое-какие незначительные поручения, и лишь гораздо позднее благодаря воле непредсказуемого Калигулы он стал консулом. Мы так и не узнаем, было ли это назначение одной из эксцентричных выходок царственного сумасброда или же Калигула, вопреки всеобщему мнению, разглядел в своём дяде недюженный ум.

Современники Клавдия свидетельствуют, что он был весьма недоверчив и боязлив. К примеру, он не осмеливался присутствовать на пиршествах, но если такое случалось, он настаивал на том, чтобы его сопровождала вооружённая стража, и чтобы во время трапезы ему прислуживали его же воины. Клавдий никогда не посещал больного, не обыскав предварительно его комнаты и не перерыв все матрасы и наволочки в поисках оружия.
Посетители, удостаивавшиеся аудиенции, также подвергались строжайшему обыску, и лишь позднее, немного смягчившись, император приказал не обыскивать женщин и позволил писцам иметь при себе в его присутствии перья.
Согласно Светонию, Клавдий был до такой степени боязлив что однажды, услышав о якобы готовящемся заговоре, вознамерился оставить свой пост и бежать из Рима.

Несмотря на очевидную природную боязливость Клавдия, ему приходилось подчас принимать непростые и смелые решения, каковым, к примеру, стал приказ казнить свою любимую супругу, Мессалину, за то, что она, будучи женой цезаря, осмелилась публично заявить о помолвке со своим любовником Силием.
Пожалуй, для Клавдия подобная выходка могла означать лишь одно - существование заговора против его власти, поэтому его решимость в этом деле объясняется просто - Клавдий прибег к радикальным мера, почуяв угрозу своей жизни.

Была ли выходка Мессалины последствием заговора или же банальным безумством влюблённой, мы уже не узнаем, но факт остаётся фактом - сей эпизод до такой степени напугал мнительного Клавдия, что он оббежал в сопровождении своих преторианцев пол-Рима, вопрошая у встречных, по-прежнему ли он хозяин империи.

С одной стороны, крайнюю пугливость Клавдия можно было бы объяснить объективными причинами: как бы то ни было он пережил период террора, учинённого сначала Тиберием, а потом Калигулой, а впоследствии и сенаторский заговор, покончивший с жизнью последнего.
С другой стороны, этот липкий, холодный, панический страх, въевшийся в душу Клавдия, может иметь разгадку в его детстве. Нельзя забывать о том, что Клавдий, по сути дела, выжил лишь благодаря случайности.
Если бы болезнь, спровоцировавшая его физические недостатки, проявилась ещё в младенчестве, он попросту был бы брошен на произвол судьбы, поскольку до IV века н.э. в Риме не существовало законов, каравших за убийство неполноценных младенцев. Также маловероятно, что Клавдий провёл бы своё детство среди членов императорской фамилии, если бы его болезнь дала о себе знать в первые годы его жизни, потому что при таком повороте событий его скорее всего отдали бы на усыновление.
Таким образом, у нас есть все основания предполагать, что заболевание проявилось у Клавдия уже в подростковом возрасте, иначе у него не было бы шансов остаться членом императорской семьи, поскольку ни его мать, Антония, ни его бабка, Ливия, не испытывали к нему тёплых чувств, если не сказать, стыдились его существования, а отец его, Друз Германик, скончался через несколько месяцев после его рождения. Единственным человеком, заботившемся о Клавдии, был его старший брат Германик, к которому, по словам современников, будущий император питал искреннюю любовь и восхищение.
Именно поддержка брата и симпатии со стороны римских граждан сделали возможным пребывание Клавдия в императорском доме.

Самым безмятежными годами в жизни Клавдия стали, пожалуй, последние годы правления Тиберия, которые трагично завершились в 19 году н.э. убийством Германика. Смерть брата, в которой, согласно Тациту, был замешан его дядя, наверняка, стала тяжким ударом для Клавдия, лишившегося одновременно и единственного близкого человека, и покровителя. Ситуация усугублялась ещё и тем, что у Клавдия были основания опасаться, что он мог стать следующим.

Назначение Клавдия консулом мало что изменило в отношении к нему окружающих, от которых он по-прежнему терпел насмешки и издёвки: когда он, по своему обыкновению, засыпал после трапезы, на него градом сыпались оливковые и финиковые косточки, будили его зачастую с помощью кнута, а на руки одевали женские шлёпанцы, которыми он спросонья тёр себе лицо.

Страх не оставил Клавдия даже тогда, когда он был провозглашён императором.
Умертвив Калигулу, преторианцы вышли из его покоев и обнаружили за занавесью дрожащего Клавдия, который, наверняка, в тот момент уже прощался с жизнью. Решение о провозглашении его императором было принято мгновенно, ибо оно гарантировало сохранение существующего режима в противовес намерениям Сената восстановить Республику. Кроме того, по свидетельству того же самого Светония, в столь ответственный для себя момент Клавдий не растерялся и предложил каждому из принесших ему присягу солдат по 15 тысяч сестерциев, став, таким образом, первым в истории Цезарем, в прямом смысле слова, купившим преданность своих солдат.

Вряд ли робкий и нерешительный Клавдий горел желанием стать императором. Более того, вполне возможно, что он симпатизировал идеологии республиканцев, но осознавая всю тяжесть создавшейся ситуации, был вынужден действовать, подстёгиваемый, как всегда страхом и инстинктом самосохранения.

Купив верность солдат, Клавдий занялся поиском достойных соправителей, обратившись в первую очередь к своим вольноотпущенникам, продемонстрировавшим ему в прошлом гораздо более уважительное отношение, нежели его родственники.
Кроме вольноотпущенников, Клавдий прославился слепым доверием к своим супругам, сначала Мессалине, а потом Агриппине, своей племяннице и дочери брата Германика, кровосмесительному союзу с которой не смог помешать сам Сенат.
Многие источники указывают на то, что Клавдий был марионеткой в руках своих советников и супруг, будучи не более, чем пассивным наблюдателем их политических интриг и преступлений. Возможно, в этом есть доля правды, но всё же общая политическая и идеологическая организация империи в период правления Клавдия была полностью его заслугой, и многие историки сходятся в том, что в его правлении было больше преимуществ, чем недостатков. Например, именно с лёгкой руки Клавдия осуществилась административная реформа империи и увеличилось количество чиновников, что привело к возникновению ведомств, ответственных за различные сферы (финансы, культуру и т.д.). Эти новые ведомства заместили отжившие и не справлявшиеся со своими функциями сенаториальные комиссии.
Также благодаря Клавдию были внесены существенные изменения в законодательство. Поговаривают, что император до такой степени увлёкся изданием новых законов, что подписывал порою по 20 постановлений в день, касающихся даже таких мелочей, как вопрос о том, каким противоядием следует врачевать укусы ядовитых змей.
При Клавдии также были построены такие немаловажные конструкции как водопровод, начатый Гаем Калигулой, водосток из Фуцинского озера и гавань в Остаи.
Он стал первым императором, допустившим в Сенат иностранцев.
Во внешней политике Клавдий старался избегать конфликтов и решал все вопросы посредством дипломатии.

Всё это не могло не снискать Клавдию народную любовь, которая, однако же, не смогла предотвратить смерти этого осторожного и боязливого человека от рук заговорщиков, смерти, которой он так страшился и от которой всю жизнь пытался себя уберечь.

Практически все историографы сходятся в том, что Клавдий был отравлен своей супругой Агриппиной. Смерть императора скрывалась в течение нескольких дней, в то время как сын Агриппины от первого брака, Нерон, готовился занять его место. Согласно Светонию, заговор зародился в тот момент, когда император, разочаровавшись в своём приёмном сыне, Нероне, переделал своё завещание в пользу своего родного сына, Британика.

Сам император, по всей видимости, предчувствовал свою смерть. Более того, многие склонны считать, что Клавдий прекрасно отдавал себе отчёт в происходящем, и его убийство было совершено с его молчаливого согласия, поскольку он не мог не понимать, что подписывая завещание на имя Британика, он тем самым подписывал себе смертный приговор.
Клавдий умер, так и не узнав, что его жертва оказалась напрасной: благодаря интригам Агриппины, императором был провозглашён Нерон, а Британик был умерщвлён вскоре после его смерти.

Клавдий стал императором Римского государства в 41 г. н.э. после убийства Калигулы. Клавдий приходился дядей покойному императору. Император Клавдий был слабовольным человеком, страдал одиночеством, в отличие от отца и брата был некрасив. В обществе он небывал, и все его считали глупцом. Но на самом деле, всё обстояло несколько по-другому. Клавдий занимался историческими исследованиями, написал несколько трактатов, изучал жизнь древних народов. Но римляне считали себя нацией воинов. И молодые люди занимались только войной и развлечениями. Среди этой массы Клавдий, конечно, выделялся. Никто не мог предположить, что такой человек станет владыкой Рима, но обстоятельства сложились иначе.

В то время, когда разъярённые легионеры ворвались во дворец, рядом с императором (Яном Калигулой) был его дядя, Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, Пока солдаты рыскали по дворцу, слепо убивая каждого, кого могли найти, опасаясь, что их застигнут на месте преступления, Клавдий в страхе прятался за занавеской. Как только легионеры немного успокоились, они обнаружили перепуганного историка и вытащили его из укрытия. Он на коленях молил убийц сжалиться, хотя те вовсе не собирались причинить ему вред. Солдаты отлично понимала, что стране нужен будет новый император, а человек, который пресмыкался перед ними, как-никак был членом знатного рода. Преторианцы вовсе не хотели смерти Клавдия; напротив, они попросили его стать новым императором Рима.
Возможно, что Клавдий вовсе не хотел принимать этот пост, но у него не было ни малейшей возможности спорить с вооруженными солдатам. Поэтому он не только согласился принять императорские регалии, но и пообещал после своего утверждения вознаградить преторианцев, создав при этом весьма плохой прецедент. Солдаты поняли, что могут торговаться и получать плату за то, что возведут на трон нового императора, и впоследствии цена за такую услугу неизменно возрастала.

Сенаторы осознали, что их надежды на восстановление республиканской формы правления канули в Лету. Не видя другого выхода, они согласились на требование преторианцев и признали Клавдия императором Рима.
К тому времени дяде прежнего властителя уже исполнилось пятьдесят лет. Всю свою жизнь он занимался учеными исследованиями и не был приспособлен для того, чтобы действовать или принимать серьезные решения. Собственно говоря, это был боязливый и слабовольный человек, никак не подходивший на роль правителя. Однако, раз уж так сложилась судьба, Клавдий сделал все возможное для того, чтобы править как можно лучше. Он продолжал перестраивать. Рим, расширил сеть дорог, связавших воедино все части Империи, и приказал вырыть озера, которые повысили урожайность пахотных земель. Естественно, ни о каких божественных почестях императору, так сильно задевших горожан, больше не было и речи. Клавдий поддерживал хорошие отношения с сенатом и во время всего своего правления оставался просто «первым среди равных» гражданином империи в лучших традициях августовской эпохи. Казалось бы, теперь все складывалось хорошо. Несмотря на мирный нрав Клавдия, границы Империи за время его правления сильно расширились. Он продолжал использовать политику своего предшественника, присоединяя к римским владениям сопредельные земли, которые почему-либо остались без надежного . К примеру, с тех пор как Калигула казнил Птолемея, правителя Мавритании, там так никто и не взошел на трон. Местные жители противились плохо организованным попыткам молодого императора сделать эту страну очередной римской провинцией, но Клавдию удалось подавить восстание и в 42 г. н. э. добиться того, что не удалось его предшественнику.

В 43 г. н. э. за Мавританией последовала Ликия, государство на юго-западе Малой Азии, а в 46 г. н. э. к Империи присоединилась Фракия, лежавшая к северу от Эгейского моря. Таким образом, всего одно-два государства поблизости от имперских владений смогли на некоторое время сохранить независимость. К примеру, под властью своего собственного правителя ещё в течение целого поколения оставалась Коммагена, крошечное государство на востоке Малой Азии, которую Калигула по какому-то странному капризу решил снова отделить от Империи после того, как она уже стала римской провинцией.

В семейной жизни Клавдия терзали собственные проблемы. Так уж получилось, что тихий и мирный по характеру император был полностью под каблуком у своей жены. Третьей супругой Клавдия, на которой он женился тогда же, когда стал императором, была Валерия Мессалина, мать Британника. Позднее историки сенаторского толка так ярко живописали ее пороки, что это имя стало синонимом распущенной и порочной женщины. Вероятно, император и сам подозревал, что Мессалина мечтает убить его и посадить на трон одного из своих любовников, и в 48 г. н. э. он приказал её казнить.

После этого император женился на Агриппине, сестре Калигулы, собственной племяннице. От первого брака у нее остался сын Домиций, который после того, как его мать стала императрицей, принял имя Нерон Клавдий Цезарь Домиций Германик. В истории этот человек, внук Германика и праправнук , известен как Нерон.
Агриппина мечтала увидеть своего сына на троне Империи. Она уговорила Клавдия усыновить его и сделать своим наследником вместо родного сына, Британника, который был моложе. В 53 г. н. э. Нерон женился на дочери императора, Октавии, несмотря на то что оба были ещё молоды (жениху было пятнадцать, а невесте одиннадцать), и ещё больше укрепил свои позиции.
После того как её сын стал признанным наследником императора, Агриппина перестала нуждаться в Клавдии. По свидетельству историков, в 53 г. н. э. она отравила мужа, заручившись обещанием преторианской гвардии объявить Нерона новым правителем и пообещав им за это большую награду. В то время если солдаты говорили «да», то сенаторы уже не смели ответить отказом. Таким образом, Нерон стал пятым императором Рима.

(Клавдий)

Хотел ли быть императором 51-летний мужчина, принявший столь громоздкое официальное имя? Он и свое родовое – Клавдий - долгое время из-за врожденного заикания (которое ему все-таки со временем удалось исправить) не мог произнести слитно. Скорее всего, даже не мечтал, ибо вся его жизнь, предшествовавшая описан­ным событиям, со­всем не говорила об этом.

Клавдий, младший брат популярного в Риме Германика, родился в 10 г. до н. э. в семье пасынка Октавиана Друза Старшего и Антонии Младшей. С самого раннего детства он, некрасивый и болезненный ре­бенок, казался родителям, вся любовь которых изливалась на старшего брата, слишком недоразвитым, недотепой, да и просто уродом. Клавдий родился семимесячным, затем в раннем детстве перенес малярию и корь, тяжело сказавшихся на его организме: мальчик оглох на одно ухо и у него развились рожистое воспаление и колит. Вдобавок, в резуль­тате детского паралича у него укоротилась одна нога, и поэтому он был обречен всю жизнь хромать. К тому же ребенка мучили нередкие сер­дечные приступы.

Его мать Антония, пережив трудные роды, питала к нему такое от­вращение, что называла его «живым предостережением» и прямо гово­рила, что природа начала его лепить, но не кончила и с отвраще­нием отбросила в сторону, отчаявшись в успехе. И что древние были мудрее и великодушнее, оставляя хилых младенцев на склоне холма в дождь и ветер ради блага целого народа. Если же она желала уко­рить кого-либо в тупоумии, то заявляла, что этот человек «глупее моего Клавдия». А бабка Ливия настолько презирала своего внука, что даже с ним не об­щалась, а если возникала необходимость повос­питывать его, то делала это через записки или рабов. Проницатель­ный Август, напротив, увидел в Клавдии незаурядный ум, но ум ученого или писателя, а не политика. Первый принцепс считал его неспособным к государственному управ­лению. Это мнение было настолько распространено, что когда сестра Клавдия Ливия Ливилла услыхала, что ему суждено стать императо­ром, она при всех громко заявила, что римский народ не заслуживает такой несчастной и недостойной участи.

Клавдий не только был вынужден, но и полностью смирился с тем имиджем, который навязали ему с детства. Он был ласков и спокоен, старался никого не раздражать и ни с кем не делиться своим мнением о происходящем, хотя оно наверняка было справедливым. Ведь на самом деле Клавдий был весьма способным и интеллекту­ально развитым че­ловеком. Он любил научные занятия и умел, хотя и медленно, говорить обдуманно и выразительно. Знаменитый римский историк Тит Ливий довольно быстро распознал его ум и посоветовал ему писать римскую историю и другие сочинения. Клавдий внял этому совету и много лет незаметно жил в Палатинском дворце, будучи погружен в ученые заня­тия. За это время он написал на латинском и греческом языках не только римскую историю, но и свою биографию, историю этрусков и историю Карфагена, а также ряд других сочинений. Очевидно поэтому Калигула, уничтожив своих родственников, только в самый последний момент обратил внимание на дядю Клавдия, которого так и не смог осу­дить. В самом деле, придраться к Клавдию было очень сложно – он ни­когда не перечил племяннику и вообще старался держаться от него по­дальше.

Клавдий, в сущности, являлся провиденциалистом, и во всем пола­гался на судьбу. Отсюда проистекало и его поведение в день убийства Калигулы. Светоний повествует об этом так: «Когда заго­ворщики, гото­вясь напасть на Калигулу, стали оттеснять от него придворных, якобы император пожелал остаться один, Клавдий вместе с остальными был вытолкнут и попал в Гермесову комнату; оттуда при первом слухе об убийстве он в испуге бросился в сосед­нюю Солнечную галерею и спрятался за занавесью у дверей. Какой-то воин-преторианец, пробе­гавший мимо, увидел его ноги, захотел проверить, кто там прячется, уз­нал его, вытащил, и когда тот в страхе припал к его ногам, обратился к нему с приветствием, как к импера­тору и повел к своим соратникам, ко­торые попусту буйствовали, не зная, что делать дальше. Они посадили Клавдия на носилки и… поочередно сменяясь, понесли к себе в прето­рианский лагерь его, дрожащего от ужаса, а встречная толпа его жалела, словно это не­винного тащили на казнь».

Действительно, никто тогда не знал, какая участь ждет Клавдия. Только в лагере, окруженный стражей, дядя убиенного императора ус­покоился за свою жизнь. Он логично рассудил, что если бы его хотели убить, то сделали бы это сразу.

Тем временем смерть Калигулы вскружила головы многим сена­то­рам. Кроме того, многим стало ясно, на что может быть способен безу­мец, обладающий властью и титулом принцепса, да и уважение к сис­теме принципата было серьезно подорвано. Всеобщее настроение рас­полагало к попыткам снова возродить республику. Консулы созвали первое заседание не в курии Юлия, а в Капитолии с твердым намере­нием провозгласить всеобщую свободу. Некоторые сенаторы даже при­зывали истребить память о Цезарях и разрушить храмы Юлия Цезаря и Августа. А когда Клавдия через народных трибунов тоже пригласили на заседание, он повел себя весьма дальновидно, ответив, что его удержи­вают сила и принуждение. Он рассудил, что пусть пока сенаторы вы­пустят накопившиеся на предыдущее правле­ние пары, а народ тем вре­менем решит, что к чему.

Известный принцип Августа, которого Клавдий очень уважал, «то­ропись медленно!» привел к положительным для него результа­там. Се­нат захлебнулся полученной свободой, не знал, что с ней делать, но, ви­димо, попросту отвык от нее. Заседание захлестнула волна противоре­чивых мнений, Сенат медлил с решением, а народ, тем временем, то и дело выкрикивал имя нового принцепса – Клав­дия. К несчастью для се­наторов, они уже не имели права голоса в решении важного вопроса о римской государственности. Принцепс Калигула был убит собствен­ными солдатами, и только они могли решить, кто будет следующим владыкой Рима. Сейчас именно армия имела право решающего голоса во всем, что происходило в государ­стве. Равной ей силы не существо­вало, а противопоставить ей было нечего.

Клавдию ничего не оставалось, как принять присягу от претори­ан­цев и на всякий случай пообещать каждому по пятнадцать тысяч сес­терциев – ситуация ведь была неспокойной, заговорщики по-прежнему кричали о свободе. Светоний же говорит, что Клавдий был «первый среди Цезарей, купивший за деньги преданность войска». Автор «Жизни двенадцати Цезарей» несправедлив в отношении Клавдия, по­скольку преданность войска за деньги политики уже покупали, начиная со времен Гая Мария.

Сенату, поставленному перед свершившимся фактом, не остава­лось ничего иного, как поднести Клавдию все обычные титулы, которые по­лучал глава государства. И первой задачей нового прави­теля Империи стало умиротворение всех враждующих партий. За убийство Калигулы были казнены только Кассий Херея и несколько главных заговорщиков. Как сообщает в «Иудейских древностях» Иосиф Флавий, голову Херее по его просьбе отрубили тем же мечом, которым он нанес удар Кали­гуле. Остальные замешанные в заговоре лица были прощены. Клавдий постарался приложить все усилия, чтобы стереть из памяти римлян годы жестокого правления своего племянника: бумаги Калигулы были сожжены, введенные им налоги постепенно отменены, отправленные в ссылку возвращены в Рим, статуи Калигулы уничтожены.

Клавдий правил римской державой четырнадцать лет, и диапазон его государственной деятельности оказался широким. Во время его правления завершился важный процесс, начавшийся еще при Цезаре и Августе, - реорганизация административной системы и создание бюро­кратического аппарата Империи. Для управления огромным имущест­вом императора были созданы четыре дворцовые канцеля­рии, во главе которых Клавдий поставил своих вольноотпущенников – Палланта, Нарцисса, Каллиста и Полибия. Возникшие для управле­ния частным хо­зяйством императора, дворцовые канцелярии посте­пенно превратились в центральные органы имперского управления, а их начальники приоб­рели немалую власть. Последнее обстоятельство послужило важной причиной отношения античных авторов к Клав­дию, которого они ри­суют человеком слабым и безвольным, игруш­кой в руках своих вольно­отпущенников и жен. Однако эта характе­ристика может быть только отчасти справедливой по отношению к последним годам правления Клавдия, когда реальная власть стала постепенно ускользать из его рук. И не столько благодаря вольноот­пущенникам, сколько в силу его ста­рости и зависимости от сильной женщины – его последней жены Аг­риппины.

Надо сказать, что вольноотпущенников в Риме было столь много, что Тацит очень тонко заметил: «Если обособить вольноотпущенни­ков, то станет очевидной малочисленность свободнорожденных». В прин­ципе, вольноотпущенники были частью естественного процесса транс­формации рабовладения, двигавшегося по пути к наибольшей экономи­ческой выгоде. В I в. уже довольно распространенным явле­нием на вил­лах и латифундиях становились рабы с пекулием (т.е. с небольшим уча­стком земли и соответствующими орудиями труда) и колоны – свобод­ные арендаторы. Многие рабовладельцы отнюдь не являлись зверями и отпускали на волю старых рабов и за хорошую службу. Много вольно­отпущенников появилось и во время «про­скрипций» Калигулы. А Клав­дий специальным эдиктом узаконил отпуск на свободу старых и боль­ных рабов, оставленных своими хозяевами без помощи.

«Его вольноотпущенники, взяв большую силу, оскверняли все раз­вратом, мучили людей ссылками, убийствами, проскрипциями, - писал римский историк Аврелий Виктор. – Феликса, одного из них, Клавдий поставил во главе легионов в Иудее, евнуху Поссидию после триумфа над Британией было дано среди других храбрейших воинов почетное оружие….; Полибию разрешено было шествовать между двумя консу­лами. Но всех их превзошли секретарь Нарцисс, который держал себя как господин своего господина, и Паллант, украшенный преторскими знаками отличия. Они оба были так бо­гаты, что когда Клавдий жало­вался на недостаток денег в казне, то в народе остроумно говорили, что у него могло бы быть денег в изоби­лии, если бы эти два вольноотпу­щенника приняли его в свою компа­нию». Кстати, Паллант, заведовав­ший финансами, имел триста мил­лионов сестерциев и получил претор­ские отличия за поддержку закона Клавдия о наказании женщин в слу­чае их брачного сожитель­ства с рабами.

Безусловно, Клавдию, невольно ставшему императором, надо было на кого-то опираться в управлении, и он полагал, что это должны быть люди, которым он оказал благодеяние, и что на эту роль больше всего подходят вольноотпущенники. Сенату, по-преж­нему разглагольство­вавшему о свободе, он не доверял, а армии боялся. Как он в перспективе ошибался, опираясь на облагодетельст­вованных им людей! Но какой высшей мудрости можно было ожи­дать от Клавдия, когда даже великий римский философ Сенека ста­нет жертвой своих благодеяний и неза­долго до своей смерти напи­шет: «Те, кому мы причиняем зло, реже льстят нам, чем те, кому мы делаем добро. Облагодетельствованный че­ловек испытывает униже­ние и потом отплачивает за горечь обиды».

Новый император взял курс на компромисс. Террористический ре­жим, установившийся в Риме при предшественниках Клавдия, был смягчен, процессы об оскорблении Величества прекратились. Клав­дий объявил общее «прощение и забвение», началось улучшение состояния финансов и городского снабжения. Тем не менее, согласно античным источникам, автократический курс все же продолжался: за время его правления было казнено 35 сенаторов и 300 всадников. Часть казнен­ных, недовольная властью вольноотпущенников, при­нимала участие в покушениях на Клавдия; часть оказалась жертвами зависти и корысто­любия третьей жены императора – Мессалины, а остальные – жертвами властолюбия его последней жены Агриппины. В 42 г. в Далмации вос­стали два легиона во главе с Фурием Камил­лом Скрибонианом. Мятеж этот прекратился через 5 дней, поскольку легионеры убили своего пред­водителя.

В силу выше приведенных фактов Клавдий не пользовался любо­вью современников и античных писателей. Подобное мнение в ходу и по сей день, к примеру, вывод Тацита о том, что «Это был прин­цепс, у которого не было других мыслей и другой неприязни, кроме подсказан­ных и внушенных со стороны», в литературе часто объяв­ляется спра­ведливым.

Как порой внешний облик и манеры, несовместимые с традицион­ным представлением о мужчине-римлянине, оказывают воздействие на характеристику всего правления этого императора! По сути, ведь в по­литике Клавдия в течение долгих лет прослежива­лись именно его лич­ность, его ум и его представления о власти. Большинство деяний, осу­ществляемых им, не могли быть идеей вольноотпущенника или какой-либо из его жен. Помимо централиза­ции власти и создания император­ской канцелярии, Клавдий много внимания уделял развитию Рима и его экономическим связям с провинциями. Он начал строительство боль­шого порта в устье Тибра около Остии, чтобы облегчить плавание тор­говых кораблей непо­средственно в Рим. По его инициативе были взяты под охрану госу­дарства все строения, по крайней мере, в Италии без письменного разрешения Сената нельзя было сломать ни одного дома, пусть даже брошенного или необитаемого. В самом Риме были расши­рены улицы и канализационная сеть, в результате чего вода в городе стала гораздо чище. При Клавдии была учреждена официальная почто­вая служба.

Весьма энергичной и успешной являлась, в отличие от времен Кали­гулы, внешняя политика этого императора. К Империи были присоеди­нены новые территории, а зависимые царства вошли в более тесный контакт с имперской администрацией. Самым крупным достижением стало завоевание Британии. В 42 г. 50-тысячная рим­ская армия высади­лась на юго-востоке острова и перешла Темзу. На театр военных дейст­вий прибыл сам Клавдий, на глазах у которого римляне разбили войска местного царя Каратака. По возвращении император справил пышный триумф, а его сын получил почетное имя Британник. По свидетельству Светония, в 44 г. после победы в Бри­тании принцепс «дал на Марсовом поле военное представление, изображавшее взятие и разграбление го­рода, а потом покорение британских царей, и сам распоряжался, сидя в плаще полководца». К концу жизни Клавдия были также завоеваны центральные районы Британии.

Помимо этого, при нем римскими провинциями стали Маврита­ния, Фракия, в Малой Азии - Ликия и Памфилия. В них проходило активное строительство городов, и укреплялись контакты с местной знатью: в своей провинциальной политике Клавдий продолжал ли­нию Цезаря на романизацию. Многие провинциалы получили права римского граждан­ства, более того, в 48 г. по настоянию принцепса Сенат даровал права доступа в свой состав представителям галль­ского племени эдуев. Так тихо и незаметно начался неотвратимый процесс варваризации Импе­рии; Клавдий же, возможно, искал еще одну опору для укрепления своей власти и размывания состава Се­ната. Немалое количество сенато­ров и всадников вознегодовали на него за это нововведение.

Надо сказать, Клавдий, выросший и возмужавший в очень нервоз­ной и опасной для жизни обстановке, все время чего-то боялся. Отсюда, возможно, происходило его пристрастие к лицезрению гораздо мень­шего количества, чем при его предшественниках, казней и гладиатор­ских боев, характерное, впрочем, и для других императо­ров. Тем не ме­нее, именно в отношении Клавдия Светоний не преми­нул заметить, что «природная его свирепость и кровожадность обна­руживалась в боль­шом и малом. Пытки на допросах и казни отце­убийц заставлял он про­изводить немедля и у себя на глазах. Одна­жды в Тибуре он пожелал ви­деть казнь по древнему обычаю; пре­ступники были уже привязаны к столбам, но не нашлось палача; тогда он вызвал палача из Рима и терпе­ливо ждал его до самого вечера. На гладиаторских играх, своих или чу­жих, он всякий раз приказывал добивать даже тех, кто упал случайно… ему хотелось посмотреть в лицо умирающим». В другом месте своего повествова­ния о Клавдии Светоний противоречит сам себе: «не всегда он следо­вал букве законов и часто по впечатлению от дела умерял их суро­вость или снисходительность милосердием и справедливостью. Так, если кто в гражданском суде проигрывал дело из-за чрезмерных требований, тем он позволял возобновлять иск; если же кто был уличен в тягчайших преступлениях, тех он, превышая законную кару, приказы­вал бросать диким зверям».

Примером для Клавдия всегда был Цезарь, даже в его пристра­стии к гладиаторским боям. Перед тем, как осушить Фуцинское озеро, прин­цепс, как и знаменитый диктатор, устроил на нем битву двух флотилий с 19 000 вооруженными воинами на борту, которую Светоний описы­вает следующим образом: «Когда бойцы прокричали ему: «Здравствуй, император, идущие на смерть приветствуют тебя!» - он им ответил: «А, может, и нет», - и, увидев в этих словах помило­вание, все они отказа­лись сражаться. Клавдий долго колебался, не расправиться ли с ними огнем и мечом, но потом вскочил и, про­тивно ковыляя, припустился вдоль берега с угрозами и уговорами, пока не заставил их выйти в бой. Сражались в этом бою сицилийский и Родосский флот, по двенадцати трирем каждый, а знак подавал трубою серебряный тритон, с помощью машины поднимаясь из воды». Как свидетельствует Тацит в своих «Ан­налах», все эти 19 000 человек были осужденными.

Да, Клавдий никак не мог сравняться со своим образцом прави­теля, и более всего в отношениях с женщинами.

В семейной жизни императора преследовали одни неудачи, самой последней из которых стала его собственная кончина. Не получив любви и ласки от матери, всю жизнь Клавдий нуждался в женской ласке до такой степени, что мог попадать под влияние тех женщин, которых сильно любил. Сам же он отнюдь не являлся пред­метом любви жен­ского пола – четыре раза женщины выходили за него замуж либо по принуждению, либо по расчету. Первые две его жены не заслуживают специального внимания, да и он их особо не любил. А вот Валерия Мес­салина, несмотря на то, что успела родить Клавдию двоих детей – Окта­вию и Британника – своим распутством и разнузданностью сумела по­разить даже видавшее виды римское общество. Она была столь фанта­стически развратна, что ее имя стало нарицательным. Ювенал так опи­сывал ее в своих стихах:

Взгляни же на равных богам, послушай, что было

С Клавдием: как он заснет, жена его, предпочитая

Ложу в дворце Палатина простую подстилку, хватала

Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой

Блудная Августа эта бежала от спящего мужа;

Черные волосы скрыв под парик белокурый, стремилась

В теплый она лупанар, увешанный ветхою тканью,

Лезла в каморку пустую…

Ласки дарила входящим и плату за это просила.

Через своих вольноотпущенников Клавдий знал о похождениях жены, но до поры до времени терпел. Конечно, супруг, старше ее на тридцать лет, мало привлекал Мессалину, но и простой разврат в лупа­нарах тоже скоро перестал удовлетворять молодую женщину. Стрелы амура настигли и ее в виде красивейшего из римских юно­шей Гая Си­лия. Страсть Мессалины была настолько сильна, что она сначала рас­торгла брак Силия, а затем публично справила с ним свадебные обряды при живом муже. Когда Клавдий узнал об этом, его терпение истощи­лось, и он приказал казнить Силия и несколько римских всадников, с которыми его супруга имела любовные связи. Сама Мессалина была убита по приказанию Нарцисса, опасавшегося, что Клавдий ее пощадит. Ни тени смятения не пробежало по лицу Клавдия, когда он узнал о ее смерти, настолько император был опус­тошен. Лишь Октавия и Британ­ник открыто выражали свое горе. Специальным постановлением Сената имя и статуи Мессалины были изъяты из всех общественных мест и ча­стных домов, а Нарцисс получил квесторские знаки отличия. Возможно, секретарь Клавдия стремился сделать, как лучше, но получилось хуже некуда.

Клавдий не выносил безбрачного существования, и попросил у чле­нов своей канцелярии обдумать новую кандидатуру ему в жены. Ему были представлены три женщины, из которых больше по сердцу ему пришлась старшая дочь Германика Агриппина Младшая, канди­датура Палланта. Красивая Агриппина являлась племянницей импе­ратора, и, часто бывая на его глазах, успела испробовать на нем свои чары. К тому времени она уже успела стать вдовой, имея от первого брака с внуком Марка Антония Гнеем Домицием Агенобарбом сына Нерона. По словам Светония, Гней Домиций был «человек, гнусней­ший во всякую пору его жизни». Под стать ему являлась и жена, высокомерная и жестокая, ли­цемерная и алчная, всепоглощающей страстью которой была власть. Она могла достичь своей цели, либо будучи супругой властелина, либо его матерью, и действовала со­гласно своему плану.

Брак дяди с племянницей по римским законам считался крово­смеси­тельным, однако дело было улажено специальным постановле­нием Се­ната, сделавшим исключение для Клавдия, и в 49 г. Агрип­пина стала Августой. Только с этого времени можно говорить о том, что император был не вполне самостоятелен и делил свою власть с супругой. Агрип­пина даже появлялась перед войском, что было новшеством и не соот­ветствовало римским обычаям. Вскоре она добилась, чтобы Клавдий усыновил Нерона.

Но у принцепса были советники, которые обогатились, шли наме­ченным ранее курсом управления и не хотели терять власть. Осо­бенно сопротивлялся власти Агриппины Нарцисс, поддержавший родную тетю Нерона Домицию Лепиду в ее яростной вражде против Агрип­пины. Обе женщины боролись за влияние на Нерона, любив­шего ласко­вую тетку так же, как суровую мать. Агриппина добилась своего: Доми­цию Лепиду, несмотря на защиту Нарцисса, обвинили в колдовстве и приговорили к смертной казни. Нарцисс же сам почел за благо скрыться из Рима, сообразив, что век Клавдия прошел, и его карьера на этом за­кончилась.

Итак, главные враги Агриппины исчезли со сцены, и теперь можно было расчистить путь для правления сына, на которого, как она пола­гала, влиять будет легче. Тем более что Нерон уже стал признанным на­следником императора и в 53 г. женился на его дочери Октавии. 13 ок­тября 54 г. Клавдий был отравлен ядом, положенным по приказу его супруги в изысканное грибное блюдо. Это только самая распространен­ная версия смерти императора, но то, что он был отравлен, не сомне­вался никто. Предварительно Агриппина заручи­лась обещанием прето­рианской гвардии объявить Нерона новым правителем и пообещала за это большую награду. Если солдаты говорила «да», то сенаторы уже не смели ответить отказом.

Клавдию устроили торжественные похороны, каких Рим не видел со времен Августа, а его наследник произнес надгробную речь, в которой все деяния императора превозносились до небес. Правда, ко­гда юный Нерон заговорил о мудрости и предусмотрительности Клавдия, никто, согласно Тациту, «не смог побороть усмешку». Ни для кого не было тайной, кто спровадил Клавдия на тот свет.

Над Клавдием продолжали насмехаться и после его смерти. Вы­дающийся философ, политик, воспитатель Нерона Сенека написал па­родию на обожествление императора, которую назвал «Отыквле­ние», и в которой Клавдий после смерти превращается не в бога, а в тыкву – символ глупости. Конечно, Сенека, унижая Клавдия как человека и по­рицая его за предоставление права римского граждан­ства грекам и иным варварам, на этом фоне желал больше похвалить Нерона, на поли­тику которого он надеялся серьезно влиять. Впо­следствии философ поймет, как горько он ошибался.

Ушедший в иной мир император в силу своих личных качеств не мог походить ни на Цезаря, ни на Августа. Он был Клавдием, и, воз­можно, именно Клавдий тогда был нужен римской истории. Его все-таки оценили по достоинству. Он был обожествлен и таким образом по­ставлен римлянами в один ряд с теми, кого уважал – с Юлием Цезарем и Октавианом Августом. То было самое реальное признание его заслуг и достижений, несмотря на последующие сочинения ан­тичных авторов. Его мраморная статуя, находящаяся в музее универ­ситета в Ростоке, представляет собой идеальный тип мужчины ан­тичного типа и крепкого телосложения – все видимые недостатки императора как будто стерты. История же все равно напоминает о них, равно как и о его в целом дос­тойной и успешной политической деятельности.